Мосгорсуд отказался продлить арест на срок свыше года трем фигурантам громкого «дела Baring Vostok». По решению суда они переведены под домашний арест. Таким образом, в СИЗО не осталось ни одного из семерых фигурантов
Обновлено в 20:47
Мосгорсуд перевел под домашний арест двоих топ-менеджеров инвестфонда Baring Vostok Вагана Абгаряна и Ивана Зюзина, а также руководителя Первого коллекторского бюро Максима Владимирова — фигурантов громкого дела о хищении 2,5 млрд рублей у банка «Восточный». В СИЗО они пробыли год. Суд счел, что основания, которые легли в основу ранее избранной им меры пресечения, «существенно изменились». Таким образом, было отклонено ходатайство Следственного комитета России. Его представитель просил оставить обвиняемых под стражей на срок свыше года — до 13 мая.
На заседание в Мосгорсуде все возлагали большие надежды. Дело в том, что именно Мосгорсуд в августе прошлого года освободил из СИЗО и перевел под домашний арест одного из обвиняемых — Филиппа Дельпаля, который шесть месяцев провел в заключении. Да то, что суды уровня субъектов Федерации смелее коллег из района, ни для кого не является тайной. Только на прошлой неделе, 5 февраля, Мосгорсуд отменил продление Абгаряну, Зюзину и Владимирову срока ареста до 13 февраля. Это стало «первой ласточкой». Дело вернули на пересмотр в Басманный суд, который, впрочем, повторно оставил «тройку» в неволе.
Поддержать обвиняемых 12 февраля на заседание приехали многочисленные родственники. Мест в зале хватило не всем. Однако судья Дмитрий Гордеев оказался лоялен и не стал удалять зрителей, проигнорировав даже то, что кто-то из них вошел в зал в разгар процесса, а кто-то уселся на подоконник.
Выступившая следователь Следственного комитета России Людмила Самойленко была немногословна. Она ограничилась заявлением, что поддерживает ходатайство о продлении срока содержания обвиняемых под стражей до 13 мая 2020 года. Ранее она приводила стандартные аргументы о том, что на свободе обвиняемые могут скрыться или станут давить на свидетелей. Руководитель следственной группы уточнила, что расследование по делу завершено, обвиняемые и их адвокаты с 27 декабря 2019 года знакомятся с материалами дела, которые насчитывают более 75 томов. Следствию же, по ее словам, требуется время для того, чтобы завершить процедуру, а также составить и утвердить обвинительное заключение. Прокурор против ходатайства следствия не возражала. Она заявила, что хотя «сбор доказательств практически завершен, однако оснований для изменения меры пресечения фигурантам не имеется».
Защита, напротив, доказывала обратное, утверждая как раз, что по данной причине те ни на кого влиять не смогут. Доводы своих оппонентов адвокаты называли голословными. Они утверждали, что в деле идет речь о преступлениях в сфере предпринимательской деятельности, по которым арест запрещен. Защитники просили избрать фигурантам более мягкую меру пресечения: домашний арест, запрет определенных действий или залог на сумму 5 млн рублей.
Вопросы суда
Уже в начале заседания судья Гордеев поинтересовался у следователя, были ли зафиксированы факты оказания давления на свидетелей со стороны обвиняемых на протяжении расследования. Людмила Самойленко вынуждена была признать, что поскольку они все это время были СИЗО, то «технически» просто «не имели таких возможностей». И на уточняющий вопрос суда о том, сообщали ли свидетели о фактах давления на них до их арестов, также ответила отрицательно.
«Факт продажи недвижимости в РФ был зафиксирован?» — продолжил расспросы судья. «Нет, так как на нее наложен арест», — ответила следователь. И с неохотой подтвердила: за рубежом имущества у обвиняемых не нашли.
Эти вопросы судьи невероятно вдохновили фигурантов. «Я впервые чувствую, что кто-то нас слушает», — сказал Иван Зюзин. Он сообщил, что у него четверо детей, младшему из которых всего два года. Назвав свою разлуку с ними пытками, он посчитал несправедливым то, что другие фигуранты — Майкл Калви, Филипп Дельпаль, Алексей Кордичев и Александр Цакунов — находятся под домашним арестом. «Я не понимаю, чем мои дети хуже сортом, чем дети Филиппа, Майкла или Леши? Чем они не угодили российскому государству? Мы не считаем себя виновными. То, что нам инкриминируют, просто не было. Мы документально это показываем, а к нам применяется самая жесткая мера пресечения. Это просто бесчеловечно», — сокрушался обвиняемый. Он уточнил, что следствие арестовало имущество фигурантов лишь спустя несколько месяцев после возбуждения дела — в августе или сентябре 2019 года, отметив, что если бы у него было желание его продать и уехать, то он бы «давно это сделал».
Ликбез для Фемиды
Обвиняемый углубился в детали уголовного дела. Судья несколько раз пытался остановить его, но не смог. «Ну какой банк потерпевший?» — выступал Зюзин, рассказывая, что фонду Baring Vostok принадлежало 90% банка. По его словам, он вложил в него около 320 млн долларов, или примерно 20 млрд рублей. «Это для сравнения с тем, что нам вменяют», — заметил обвиняемый, пытаясь убедить суд в том, что красть 2,5 млрд рублей не имело смысла. По словам Зюзина, фонд стал единственным акционером, который не допустил банкротства кредитного учреждения и в результате унаследовал «весь ворох проблем» после слияния «Восточного» с банком «Юниаструм» Артема Аветисяна. С последним позже начался корпоративный конфликт, напомнил он версию фигурантов. После слияния выяснилось: до этого в «Юниаструме» провернули «ущербные сделки», выведя около 17 млрд рублей. Новые собственники подали на Аветисяна в суд — но не в России, а в Англии.
«Для меня очень важно, чтобы вы поняли, что это была осознанная и злонамеренная криминализация гражданско-правового спора», — сказал Зюзин судье. Он утверждал, что уголовное дело против новых собственников «Восточного» завели, чтобы «заблокировать лондонский суд, не допустить эмиссию», которая бы увеличила долю Baring Vostok в «Восточном».
О несправедливости нахождения в СИЗО в сравнении с более мягкой мерой пресечения говорили и другие фигуранты. Они не могли скрыть обиду на Фемиду. «Я не претендую на характеристики Майкла Калви, но в моей отсутствуют данные, что я являюсь нежеланным членом общества», — сказал Максим Владимиров.
Ваган Абгарян сделал акцент на том, что изначально возбужденное дело по статье 159 УК РФ (мошенничество) перестало существовать — его переквалифицировали на растрату (ст. 160 УК РФ). «Существует новое дело. Уже хотя бы поэтому мы не должны содержаться под стражей» — такой аргумент привел заключенный.
Про неравенство и неравноправие
Он отмечал, что «следственные действия закончены, уже все подшито, уже ни на что повлиять нельзя». Большинство же свидетелей его просто не знают, как и он их.
«Из четверых содержащихся под дом арестом двое — это иностранцы, которые имеют возможность передвигаться по всему миру, а один определен следствием как организатор, — сказал Абгарян, имея в виду основателя Baring Vostok Майкла Калви. «Как можно объяснить это неравенство, неравноправие?» — горячился он. «Мы не грабители, не убийцы, не мародеры, не наркоторговцы. Мы привлекли гигантские деньги на российский рынок. Это чудовищная и разрушительная мера. Она бесчеловечна!» — сказал Абгарян.
Представители потерпевших, которыми признаны банк «Восточный» и его акционер Шерзод Юсупов, выступили против смягчения фигурантам меры пресечения.
Однако, выйдя из совещательной комнаты через 20 минут, судья принял сторону защиты. В своем решении он указал, что основания, которые легли в основу избрания меры пресечения Абгаряну, Зюзину и Владимирову, «существенно изменились»: расследование дела завершено, все доказательства собраны, круг лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности, определен, обвиняемые и их защитники уведомлены об окончании следственных действий и знакомятся с делом. При этом следствие эффективно организовало данную процедуру, говорилось в решении суда.
«Вышеуказанное, безусловно, свидетельствует о том, что вероятность совершения обвиняемыми действий, указанных в постановлении об избрании им меры пресечения, значительно снизилась, а сама по себе тяжесть инкриминируемых деяний не является основанием для продления столь суровой меры, как содержание под стражей», — сказал Дмитрий Гордеев, подчеркнув, что следствие не представило новых данных, которые бы позволили оставить фигурантов в СИЗО.
Отклонив ходатайство следствия, суд избрал обвиняемым новую меру пресечения в виде домашнего ареста до 12 апреля в их московских квартирах. Услышав это, некоторые из жен фигурантов разрыдались, а Зюзин и Владимиров крепко обнялись в клетке. Затем обвиняемые горячо поблагодарили судью. Несмотря на то что суд постановил освободить их из-под стражи в зале суда, чтобы утрясти формальности, потребовалось около часа.
Родные не скрывали радости. «Сегодня уже было 13-е по счету заседание разных судов по вопросу ареста. И каждый раз мы ни разу не приходили без надежды. Сегодня мы, как всегда, были уверены, что их должны были отпустить как минимум под домашний арест», — сказала Business FM супруга Максима Владимирова Яна Ронис. А защитник обвиняемого Андрей Бастарков признался, что предполагал подобное развитие событий. «Сегодня следователь должна была обосновать исключительность продления срока содержания под стражей на срок свыше года. Понятно, что на фоне того, что домашний арест успешно применялся в отношении других четверых подследственных, обосновать следователю это было практически невозможно», — сказал он. А адвокат Ивана Зюзина Виктория Бурковская назвала принятое решение суда «правильным и законным». «Наконец-то Мосгорсуд применил те изменения, которые внес Верховный суд по инициативе президента в Уголовно-процессуальный кодекс», — сказала она.
Решение суда прокомментировал бизнес-омбудсмен Борис Титов.
Борис Титов уполномоченный при президенте РФ по защите прав предпринимателей «Давно нами ожидаемое событие, потому что совершенно было нелогично. Мы считали, что это решение не имеет под собой никаких юридических оснований держать этих трех человек, у которых на троих десять детей дома, за решеткой, потому что они вообще не влияли даже на процесс. Хотя мы по процессу считаем, что это чисто корпоративный спор и вообще на уголовном суде или в уголовном процессе не должен рассматриваться. Но, слава богу, все-таки разум возобладал, и я думаю, что это связано с последним обращением, которое мы делали уже к новому прокурору Краснову. Наверное, это тоже сыграло свою роль. Какие-то новые люди пришли в прокуратуру, наверное, заново взглянули на ситуацию. Мы считаем — это совершенно правильное, законное, логичное и гуманное решение, которое состоялось».
Уголовное дело о хищении 2,5 млрд рублей у банка «Восточный» было возбуждено Следственным комитетом России 13 февраля 2019 года. По версии следствия, основатель Baring Vostok Майкл Калви вступил в сговор с подконтрольными ему топ-менеджерами банка «Восточный». Они и убедили акционера «Восточного» Шерзода Юсупова поддержать соглашение об отступном, согласно которому вместо возврата 2,5 млрд рублей Первое коллекторское бюро передало банку 60% акций International Financial Technology Group, реальная стоимость которых не превышала 600 тысяч рублей. Позже экспертиза, проведенная в ходе следствия, пришла к выводу, что рыночная стоимость спорного пакета ценных бумаг составляет 3,8 млрд.
Ранее фигурантам вменялось хищение акций, теперь же им инкриминируют выдачу «безвозвратного» кредита стоимостью 2,5 млрд рублей. Обвинение с «мошенничества» (ч. 4 ст. 159 УК РФ) следствие под конец расследования переквалифицировало на «растрату» (ч. 4 ст. 160 УК РФ). Обе статьи предусматривают наказание в виде лишения свободы на срок до десяти лет.
Фигурантами являются семь человек. Основатель инвестфонда гражданин США Майкл Калви провел в СИЗО два месяца, прежде чем в апреле 2019 года Басманный суд по ходатайству СКР перевел его под домашний арест. Партнер фонда Baring Vostok по индустрии финансового сектора гражданин Франции Дельпаль отсидел в СИЗО полгода, ему меру пресечения в августе прошлого года смягчил Мосгорсуд. Под домашним арестом изначально находились бывший председатель правления банка «Восточный» Алексей Кордичев и бывший директор по инвестициям кредитного учреждения Александр Цакунов. Таким образом, в настоящее время под домашним арестом находятся все семь фигурантов.
Впрочем, сеглдняшнее решение Мосгорсуда в отношении трех из них прокуратура и потерпевшие могут обжаловать в Первом апелляционном суде. Пока неясно, воспользуются ли они таким правом.
