25 лет назад в России был объявлен технический дефолт по основным видам государственных долговых обязательств. Одновременно власти страны отказались от удержания стабильного курса рубля. В результате этих событий упал ВВП России и снизился уровень жизни населения, но в то же время сократился импорт и возникли условия для развития промышленности страны. RT поговорил с государственными и общественными деятелями об исторической роли дефолта 1998 года.
17 августа 1998 года правительство России объявило о реформах, направленных на нормализацию финансовой и бюджетной политики и фактически означавших технический дефолт по основным видам государственных долговых обязательств.
Незадолго до этого в экономике РФ начали проявляться первые признаки стабилизации после её падения в начале 1990-х годов. В 1997 году она впервые за несколько лет продемонстрировала рост на уровне 1,4%, инфляция снизилась, а курс доллара стабилизировался. При этом развитие промышленности отсутствовало, а улучшения ситуации власти добивались в значительной мере за счёт долговых средств, одним из основных механизмов получения которых была продажа облигаций федерального займа.
В 1998 году совокупный госдолг достиг почти $200 млрд, или 44% ВВП. На его обслуживание приходилась почти треть расходов федерального бюджета. Ситуация усугубилась резким падением цен на нефть и сокращением «углеводородных» доходов. На этом фоне правительство объявило о приостановлении на 90 дней выполнения обязательств перед нерезидентами по кредитам, сделкам на срочном рынке и по залоговым операциям. Одновременно власти РФ отказались от искусственного поддержания курса рубля, который сразу обвалился.
Дефолт спровоцировал крах крупнейших банков страны, в которых держали свои сбережения миллионы россиян. Инфляция по итогам 1998 года выросла до 84,5%. ВВП России в 1997—1999 годах сократился в два раза. Было подорвано доверие к российским финансовым учреждениям и обязательствам. Однако при этом резко сократился импорт, что содействовало развитию промышленности и повышению конкурентоспособности национальной экономики.
Политики, историки и общественные деятели в беседе с RT оценили историческое значение дефолта 1998 года.
— 17 августа 1998 года был объявлен технический дефолт по основным видам государственных долговых обязательств и отказ от удержания стабильного курса рубля по отношению к доллару. Как вы считаете, насколько верным было это решение? Можно ли было этого избежать? Как оно повлияло на социально-экономическую ситуацию в стране? Какую историческую роль сыграло?
Бывший вице-президент России Александр Руцкой, в 1998 году — губернатор Курской области.
— Всего этого можно было избежать, если думать головой. Дело в том, что ещё Джон Кейнс (английский экономист, основатель кейнсианского направления в экономической науке. — RT) предупреждал: при переходе к новым формам экономических отношений либерализация цен недопустима, ибо это путь в нищету. Ну, а правительство Ельцина и Гайдара начало переход к рыночной экономике с либерализации цен. Приватизацию проводили не для того, чтобы привлечь деньги на развитие экономики, а чтобы «вбить гвоздь в крышку гроба коммунизма». Эффективных собственников никто не искал, вместо этого целые отрасли промышленности и сельского хозяйства раздавали налево и направо.
Этот процесс шёл семь лет, и мы в итоге пришли к дефолту, а дефолт обнулил отечественный бизнес. Те, кто покупал государственные краткосрочные облигации, остались с пустыми карманами и без перспектив развития.
Я не раз предупреждал о последствиях Бориса Николаевича Ельцина, Гайдару было бесполезно что-либо говорить.
Я Бориса Николаевича умолял не трогать Госплан, в котором работали квалифицированные экономисты и которому можно было поставить задачу подготовить поэтапную программу перехода к рыночной экономике на профессиональном уровне. Но этого сделано не было. Были допущены непоправимые ошибки. В конечном итоге мы пришли к самому позорному явлению — дефолту. Рубль превратился в обёртку от конфеты, не было денег на стабилизацию экономики, и всё начало валиться.
Руководитель фракции «Справедливая Россия» в Государственной думе РФ Сергей Миронов.
— Дефолт был лишь следствием порочной экономической политики предшествующих лет. Для латания дыр в казне не хватало кредитов МВФ. Обещанные фондом займы уже заранее вносили в проекты бюджета — в его доходную часть. И вот правительство решило перенять опыт МММ и «Хопра» и создать свою пирамиду заимствований. Конечно, у государства несравнимо больше возможностей, чем у Мавроди и прочих подобных деятелей, но и они не безграничны. И когда стало понятно, что с инвесторами нечем расплачиваться, ничего не оставалось делать, как объявить отказ от обязательств. Да и удержать рубль в этих условиях вряд ли было возможно.
Последствия тех событий трудно оценить однозначно. Обанкротился ряд крупных банков, часть населения и предпринимателей потеряли сбережения, многие лишились работы. Но в средне- и долгосрочной перспективе страна выиграла. Пирамида ГКО — ОФЗ высасывала из экономики все инвестиционные ресурсы. При том уровне доходности гособлигаций любые другие легальные капиталовложения были неконкурентоспособны, а инвестиции в производственную сферу и вовсе теряли смысл. То, что этот насос перестал работать, уже само по себе создавало условия для оздоровления системы.
А когда вице-премьер Юрий Дмитриевич Маслюков и председатель Центробанка Виктор Владимирович Геращенко стали насыщать экономику денежной массой, можно сказать, что после финансовой засухи на страну обрушился финансовый ливень.
Как результат — мощный хозяйственный подъём, который продолжился до середины нулевых. Этот урок актуален и сегодня: если экономика на голодном инвестиционном пайке, кредитные ресурсы недоступны для бизнеса — страна развиваться не будет.
Член Совета Федерации России Владимир Джабаров, в 1998 году — сотрудник ФСБ РФ.
— Это был тяжелейший удар. Буквально за несколько дней до этого печального события президент Ельцин официально убеждал весь российский народ, что дефолта не будет, что будут приняты все меры, и мы были все спокойны. И вдруг всё обрушилось в один день.
Ситуация была тяжелейшая. У государства практически не осталось золотовалютных резервов, цены на энергоносители были низкие. Доллар в обменниках за несколько дней взлетел с шести до 20 с лишним рублей. Люди скупали всю валюту, какую могли.
В целом же это была мутная история. Непонятно, в чьи руки тогда попал транш, выделенный МВФ. Думаю, никто до конца не понимает, как мы тогда оказались в такой ситуации. Значительные средства были просто похищены у государства и вывезены за рубеж.
Но в итоге мы начали жить по-новому. Ситуацию стабилизировало жёсткое решение нового главы правительства Евгения Примакова. Была взята под контроль вся валютная выручка. Народ России вышел из тяжелейшей ситуации с достоинством. У нас не было ни массовых беспорядков, ни волнений, которыми подобные ситуации часто сопровождаются в других странах. Мы засучили рукава и стали двигаться дальше. За полгода правительство более или менее выправило ситуацию. Страна нуждалась в стабильности, и эта стабильность пришла в 1999 году. Вся эта ситуация нас многому научила — в частности, тому, что нам никто не поможет и нужно надеяться исключительно на себя.
Сергей Филатов, в 1990-е годы — первый заместитель председателя Верховного Совета РФ и руководитель администрации президента РФ.
— Трудно сказать, насколько верно поступило правительство. Дефолта, конечно, можно было избежать, если бы за системой хорошо следили и все хорошо работали. Судя по всему, правительство просто упустило нужный момент. Но дефолт многому научил нас. В частности, мы приблизились к пониманию того, как нужно вести финансы, хотя, по-моему, до конца мы этому всё равно не научились.
На социально-экономическую ситуацию в стране дефолт повлиял, конечно, негативно: началась паника, люди были потрясены тем, что потеряли свои сбережения. Наводить порядок и всё восстанавливать после этого пришлось несколько лет.
Заместитель председателя ЦК КПРФ Дмитрий Новиков.
— Дефолт продемонстрировал провал курса правительства и президента Бориса Ельцина. Президенту пришлось пойти на формирование правительства во главе с Примаковым — Маслюковым. И это правительство, руководствуясь подходами, полностью противоположными либеральным подходам своих предшественников, многое сделало для того чтобы урегулировать процессы, протекавшие в экономике и финансах. Не проработав даже полного года, новое правительство стабилизировало ситуацию. Жизнь показала, что на других принципах, на принципах государственного регулирования, можно выправить достаточно многое и достаточно быстро.
Дефолта можно было бы избежать, если бы у нас не произошёл контрреволюционный переворот 1991—1993 годов, если бы к власти не пришёл Ельцин, приютивший Гайдара, Чубайса и прочую публику, проводившую либеральную политику с приватизацией. Они фактически запрограммировали дефолт и обнищание населения. К сожалению, история не терпит сослагательного наклонения, но, только сохранив Советский Союз, мы были бы защищены от того, что произошло в 1998 году.
Декан ВШТ МГУ им. М. В. Ломоносова Виталий Третьяков, бывший главный редактор «Независимой газеты».
— Дефолт 1998 года — это одно из наиболее запоминающихся событий 1990-х, свернувшее политическую линию развития России. Дефолт стал признанием Россией своей неплатёжеспособности и символом краха экономических реформ, инициированных Гайдаром.
Рейтинг Ельцина опустился к этому времени почти до нуля. То, что Ельцин якобы разбирался в экономике и всё держал под контролем, оказалось блефом. Буквально за несколько дней до дефолта он рассказывал, что его не будет. В итоге авторитет Ельцина был подорван окончательно и бесповоротно.
Необходимо было выправлять ситуацию. После того как из-за позиции Думы Ельцин не смог вернуть на пост премьер-министра Черномырдина, возникла фигура Евгения Максимовича Примакова и фигуры его товарищей — экономистов советской закалки, которые вошли в состав нового правительства. Они за несколько месяцев вывели экономику России из тупика.
Олег Сысуев, председатель Совета директоров Альфа-банка, в 1998 году — заместитель председателя правительства РФ.
— На мой взгляд, решение об объявлении дефолта было единственно возможным. Хотя нет, теоретически было ещё одно — напечатать достаточно денег, закрыть хотя бы внутренние обязательства. Однако существовали ещё внешние обязательства, которые неизвестно как было выполнять при такой цене на нефть. Всё это сравнимо с хирургической операцией для больного человека. Есть две стратегии: первая стратегия — это пойти на операцию, сделать больно, но в течение какого-то времени болезнь вылечить, вторая — загнать эту болезнь вглубь печатанием денег, и всё это закончилось бы гораздо более печальным результатом, но на каком-то другом временном горизонте. Мне лично не довелось принимать участие в этом решении. В тот момент я был вице-премьером по социальным вопросам. И нас, людей, отвечающих за расходные части бюджета, к этому решению не подпускали, дабы мы не заламывали руки и не говорили: «Не делайте этого». Но всё же, думаю, если бы это зависело от меня, то я бы тоже принял такое решение.
Конечно, в моменте это было очень больно. Но другого выхода не было, это было обдуманное, ответственное и правильное решение.
В целом каких-то серьёзных изменений не произошло: как у нас был бюджет дефицитным, так он и остался. Как до того были задержки по зарплатам бюджетникам и по пенсиям, так и после проблема сохранилась. Но как только начали расти цены на нефть, тогда она и стала решаться. Что касается курса доллара, то население на него не очень ориентировалось, потому что у него долларов не было. Собственно, я думаю, что бюджет даже в каком-то смысле выиграл, потому что при той же цене на нефть он получал больше рублей, чем до этого.
Андрей Исаев, заместитель руководителя фракции «Единая Россия» в Государственной думе, в 1998 году — секретарь Федерации независимых профсоюзов России.
— Ситуация была критической, так как государственный долг накапливался и нужно было искать какое-то решение, но в итоге либеральное правительство выбрало худший для граждан путь из всех возможных. Как и в случае с либерализацией цен в 1992 году, решение экономических проблем переложили на плечи простых людей. В результате отказа государства платить по своим долгам остановились банки, рухнула национальная валюта. Это стало ударом по зарождающемуся среднему классу. Произошёл резкий взлёт цен. Правительство просто бросило всех, предоставив людям выбираться из сложившейся ситуации самим.
Никаких защитительных мер правительством предложено не было. Для сравнения, во время экономического кризиса 2008—2010 годов правительство Владимира Путина повело себя совершенно по-другому: предоставило банкам кредиты, необходимые для осуществления выплат гражданам, провело страхование вкладов, остановило банковскую панику и сохранило экономику. А дефолт 1998 года был серьёзнейшим ударом и по населению, и по экономике. Производной от него стал политический кризис: Государственная дума не хотела назначать председателем правительства Виктора Черномырдина, а Ельцин не решался её распускать, так как это привело бы к очевидной победе оппозиции. В итоге Ельцин пошёл навстречу пожеланиям парламента и назначил коалиционное по своей сути правительство Евгения Примакова. Оно проводило самостоятельный внешнеполитический курс и уделило достаточное внимание поддержке отечественного производства.
Что касается курса рубля, то всё произошло согласно народной мудрости: не было бы счастья, да несчастье помогло. Импортная продукция резко подорожала, и это всего за несколько месяцев привело к росту отечественного промышленного производства.
В целом дефолт показал полную несостоятельность грубой либеральной модели, которая использовалась в 1990-е годы, и продемонстрировал её антисоциальную сущность. Это и предопределило изменение курса государственной политики в нулевые годы.
