Дружила с Шагалом, привезла «Мону Лизу» и Пикассо: умерла президент Пушкинского музея Ирина Антонова.
В Москве на 99-м году жизни скончалась искусствовед Ирина Антонова. На протяжении более чем 60 лет она не только возглавляла ГМИИ им. Пушкина, но и в сущности служила лицом музейного движения в Советском Союзе, а затем и в России.
Именно Антонова играла важнейшую роль проводника зарубежного искусства за Железный занавес — это ее титаническими усилиями в Москву приезжали выставки таких мастеров, как Пикассо и Модильяни, Тернер и Матисс.
Через призму ее же кураторского видения поколения и поколения наших соотечественников учились понимать и любить искусство Возрождения и живопись прерафаэлитов, современное искусство Франции, Германии, Италии и даже — что долго казалось при советской власти немыслимым — русский авангард начала ХХ века, почти все флагманы которого от этой самой советской власти после революции бежали.
Конечно, путь в Лувр или галерею Уффици советскому человеку был по очевидным причинам закрыт — но благодаря Антоновой искусство, хранящееся в этих легендарных зарубежных музеях, до Москвы все-таки добиралось, причем часто самыми неожиданными путями.
Так, она любила вспоминать, как в 1974-м Москва стала третьим городом мира, увидевшим «Мону Лизу»: шедевр Леонардо Да Винчи Пушкинскому удалось заполучить на несколько недель, пока тот возвращался в Париж из Токио — благодаря дружбе Антоновой с одиозным министром культуры Фурцевой и влюбленности в последнюю французского посла в СССР.
Карьера Антоновой была полна таких историй — которые она любила пересказывать в интервью, подчеркивая детективную, по сути, природу множества из них.
Парадокс Антоновой в том, что будучи страстным пропагандистом мирового искусства в отгородившейся от мира стране она тем не менее была абсолютным детищем советской системы — и кажется, навыки лавирования между сотнями подводных камней бюрократии и идеологии отточила в совершенстве: в их отсутствие десятилетиями возглавлять один из самых статусных музеев СССР и России было бы просто невозможно. Удалось ей и то, чего в последнюю очередь ждешь от искусствоведов, тем более с советским паспортом. Она создала настоящий миф о самой себе (сейчас бы его можно было, наверное, назвать личным брендом) с собственным каноническим в просвещенных кругах образом — вхожей в любой кабинет могущественной дамы с двумя нитками жемчуга на шее.
Легендой Антонова стала еще при жизни — что не мешало ей и в девяностолетнем возрасте оставаться не просто деятельной, но и часто радикальной в своих идеях. Так если в молодости глава Пушкинского вошла в историю страны тем, что сумела уберечь от возвращения в Германию трофейное золото Трои, то в старости она боролась за воссоздание закрытого Сталиным еще в 1940-х музея нового западного искусства. В конечном итоге, именно отторжение этой идеи Эрмитажем (которому пришлось бы отдать в новый старый музей немалую часть своих шедевров) и привело к уходу Антоновой с поста директора ГМИИ — пережившая многих бюрократов и повидавшая не одну смену настроений во власти и в стране искусствовед все же сдала позиции при экс-министре культуры Мединском. Честью и совестью музейного дела она тем не менее быть не перестала.
