Кажется, совсем недавно мы отмечали его 85-й день рождения — и даже мелькнувшая месяц назад новость о его уходе со сцены воспринималась как нечто грустное, но неизбежное. Годы берут свое, что делать. Но весть о том, что Михаил Михайлович ушел от нас навсегда, все равно прозвучала словно гром среди подернутого тучами ноябрьского неба: как так, Жванецкий — умер? Увы, это правда. Сегодня, 6 ноября 2020 года, не стало великого сатирика, гражданина, просто человека, наконец. «Известия» вспоминают Михаила Михайловича Жванецкого.
Он стал для большинства из нас символом свободы еще в те годы, когда само это слово звучало несколько двусмысленно — с одной стороны, «грудью дорогу проложим себе», с другой… Ну да, любой человек любого поколения старше 40 может рассказать, как оно было «с другой стороны» в советские годы. И именно Жванецкий в те уже полузабытые времена выступал не просто как эстрадный автор или исполнитель миниатюр собственного сочинения — нет, он был настоящим рупором свободного слова в не самой свободной стране. Он, один из немногих, говорил то, что думали почти все, — и такова была сила таланта и обаяния этого смешного одессита, маленького человечка с ранней лысиной и уморительными гримасами во время чтения, что даже всесильные партийные цензоры не рисковали связываться с народным любимцем.
При этом мало что предвещало такую славу и такую популярность — продолжавшиеся десятилетия спустя после падения коммунизма, когда, кажется, всё уже было разрешено, но — лишь Жванецкий, один из немногих, хранил тайное знание, КАК должна выглядеть настоящая сатира. Он родился 6 марта 1934 года в Одессе, в семье врачей. Детство, как и у большинства в его поколении, оказалось опалено войной. Отец ушел на фронт военврачом, был награжден орденом Красной Звезды. Семью успели эвакуировать, но Жванецкие вернулись в родной город сразу после освобождения, в 1944-м. После школы Михаил выбрал для себя вполне серьезную стезю: Одесский институт инженеров морского флота по специальности «инженер-механик подъемно-транспортного оборудования портов». Получив образование, работал в порту механиком — ответственная, нешуточная работа, — но именно там он свел знакомство с Романом Карцевым и Виктором Ильченко и увлекся театральной самодеятельностью.
Евгений Водолазкин, писатель:
«Смерть Михаила Михайловича Жванецкого — большая утрата для нашей культуры. Его творчество было особой, ни на что не похожей литературой. Она состояла из шуток, междометий, коротких, хлестких определений. Это было торжество устной речи. Когда мы открываем издания Жванецкого и читаем его тексты, мы слышим его интонацию. В изданиях ее не хватает, потому что тексты Жванецкого, отражавшие живую речь, были рассчитаны прежде всего на произнесение. Жванецкий был не просто великолепным писателем. Он был эпохой и творцом языка. Можно вспомнить, сколько выражений он нам подарил. Например, “ТщательнЕе нужно”, “Может, в консерватории следует что-то подправить?”… Это вошло в нашу речь, наше сознание. Как часто мы говорим его словами, забывая порой об их авторстве. Это и есть высшая степень народности. И за это мы должны быть благодарны Михаилу Михайловичу. А еще это был достойный человек со своей позицией по всем животрепещущим вопросам. Неслучайно он многие годы участвовал в программе “Дежурный по стране”. Он и был дежурным по стране, и в минуты сомнений люди обращались к Жванецкому — знали, что самый правильный ответ будет у него. Его ответов — коротких и точных, его замечательной интонации нам будет очень не хватать».
Шутить о тех временах он любил до самой старости (впрочем, насколько это слово вообще было применимо к человеку его витальности и жизнелюбия?). И на девятом десятке с удовольствием вспоминал соленые шутки одесских грузчиков, рассказывал байки о друзьях. Увы, уже ушедших: Ильченко умер еще в 1992 году, Карцев — в 2018-м. Михаил Михайлович оставался последним «мушкетером сатиры» — но вот не стало и его…
Впрочем, вспоминать такого человека, каким был Жванецкий, надо, наверно, не в слезах, а с улыбкой — вряд ли бы он сам одобрил иной подход. Он умел говорить с иронией (всегда острой, но никогда — злой) обо всем на свете. За это, наверно, и любила его публика — при всех режимах, при всех общественных и экономических строях. Этим он привлек и великого Райкина, который приметил юного одессита еще в 1950-е и успел благословить на сатирические подвиги — а в те времена, даже в атмосфере оттепели, шутить на серьезные темы всё еще было непривычно и даже, пожалуй, страшновато. Но в этом и была самая главная черта Жванецкого — он по внутренней сути своей никогда не боялся. Ни парткома, ни «невидимой руки рынка», ни черта с дьяволом. Он был удивительно свободным человеком — в обществе, которое к свободе было мало привычно, когда он впервые появился в культурном ландшафте страны, да и сейчас всё еще мучительно выдавливает из себя привычку к рабству.
Владимир Хотиненко, кинорежиссер, народный артист России:
«Он прожил достойную жизнь, очень последовательную. Мне всегда нравилось в его юморе то, что автор никогда не пытался просто рассмешить. Его юмор был тонким, глубоким, но, что для меня лично, самое главное — умным. А это всегда интересно любому нормальному человеку. Поэтому я уверен, что этот юмор будет важен и сегодня, и завтра.
Так что, пожалуй, в успехе перестройки, реформ, позволивших России наконец воспрянуть ото сна и выйти на новый виток развития, была заслуга не только Михаила Горбачева, но и другого Михаила — Жванецкого. Его монологи конца 1980-х и сегодня воспринимаются как откровение — даже сегодняшний слушатель/читатель вряд ли сможет отделаться от чувства, что писатель сумел заглянуть и в последовавшие декады. Он словно предвидел и «лихие 90-е», и «тучные нулевые», и неуверенные 10-е. Наверняка и в следующем десятилетии нам предстоит открыть в монологах Жванецкого провидческие моменты — жаль, что сам Михаил Михайлович об этом уже не узнает…
Вадим Абдрашитов, народный артист России, кинорежиссер:
«Я раздавлен этой новостью. Мы двадцать лет вместе проработали, хотя нельзя это назвать работой — сосуществовали в “Триумфе”, ходили друг к другу в гости, встречались на разных мероприятиях. Михаил Михайлович Жванецкий — выдающийся, особый, отдельный человек. Он замечательный писатель, определивший в нашей жизни очень многое. Я имею ввиду то поколение, которое пришло на смену шестидесятникам. Пришло новое время, и, собственно, Жванецкий его возглавил. Его тексты ходили по рукам, печатались и перепечатывались. Слушали песни Высоцкого, а тексты — Жванецкого. Он ведь тоже был на магнитофонных плёнках. Это был человек с горькой иронией, с горьким юмором, хотя казался всегда веселым. Он очень много понимал в жизни. Был смелым. Я смотрю на сегодняшних хохмачей, как бы острых на язык ребят, но чтобы они не говорили, как бы ни изгалялись, все равно они достаточно осмотрительны. Полнота, глубина юмора не та, да и не касается реалий жизни. Жванецкий был внутри этой жизни и о ней говорил как бы с юмором, но жестко и глубоко. К сожалению, сатира — вымирающий жанр. А Жванецкий был за этой чертой. Он завоевывал пространства за границей пространства. Для всех нас он был в каком-то смысле духовным лидером, очень много давших поколениям. Он очень верно формулировал то, что происходило вокруг. Именно с ним мы из оттепели попали в мороз. И слава богу, что Михаил Михайлович был частью нашей жизни, по крайней мере, частью духовной жизни. Это потеря не только для его друзей и близких, это общая наша потеря. Большая утрата».
И еще одним немаловажным обстоятельством не просто успеха у публики, но превращения в национальное достояние, символ эпохи стало несомненное литературное дарование Жванецкого. Писательский талант для сатирика в России всегда подразумевался как необходимое свойство — свидетельством тому вся история русской литературы, от Кантемира до Саши Черного. Но несколько десятилетий пестования «подобрее Щедриных и таких Гоголей, чтобы нас не трогали» привело не просто к беззубости большинства представителей цеха, хуже того — к безъязыкости. На это сетовал сам Райкин; поэтому неудивительно, что великого эстрадного артиста так поразил юный автор из Одессы. «Литературный дар Жванецкого, острота и парадоксальность его жизнеощущения, его способность передавать в тексте многообразие современной разговорной речи, его умение улавливать фантастичность действительности — всё это покорило меня», — писал Райкин в мемуарах.
Алексей Агранович, актер, продюсер, режиссер:
«Михаил Михайлович был удивительный и, что радостно, не святой, а настоящий такой человек, который требовал к себе внимания, любви, но заслуженно. Мне, например, трудно читать его тексты, потому что, слушая его, получаешь куда более сильное удовольствие. Он гений советско-еврейского разговорного языка. Это лучший автор, который возвел разговорный советский язык в степень абсолютного величия, в степень, на мой взгляд, шекспировскую. И работает это в его случае по-настоящему, только когда это произносится. Глазами его тексты не так воспринимаются, как на слух. Интересно, что в жизни он был абсолютно такой же, как на сцене. На сцене у него никогда не было никакой маски, образа. Он просто выходил на сцену, и люди, которые его знали, даже не замечали, что он уже не с ними в компании, а на сцене. В этом и есть его великий талант — всегда быть самим собой и говорить своим языком, при этом делать это дико остроумно. Жутко обидно, что больше нет этого человека. Я его любил, не зная его, продолжал любить, зная его, и буду продолжать любить, когда его не стало».
Этот дар был настолько очевиден, настолько бросался в глаза и ласкал уши (в лучших своих шедеврах Жванецкому удавалась почти что поэтическая речь, своего рода белый стих), что его миниатюры растаскивали на цитаты во всех слоях общества. Фразами Жванецкого щеголяли в пивных и на ученых советах, слесари и академики, коммунисты и беспартийные. По всеобъемлющей, не признающей различий популярности с ним мог поспорить, пожалуй, разве что Высоцкий — кассеты с концертами великого барда стояли обычно в домах советских людей рядышком со столь же подпольными записями выступлений Жванецкого. И так же как слава Высоцкого благополучно пережила и смерть самого поэта, и Советский Союз, так и слава Жванецкого не увяла (как то было со многими «прорабами перестройки») в новом обществе. Так же переживет она и уход самого творца.
Мы не говорим «прощайте, Михаил Михайлович», мы говорим «до свидания». Мы еще встретимся — читая сборники ваших лучших юморесок и миниатюр, просматривая записи концертов, просто вспоминая. Жванецкий останется в нашей коллективной памяти даже тогда, когда уйдут последние, кто видел его выступления «живьем». Теперь уже можно сказать без преувеличений: он будет с нами всегда.
Владислав Крылов, Сергей Сычев, Наталья Васильева
